450
CCXV.
——
Спѣшу отвѣчать на письмо твое, которое меня истинно опечалило, милый другъ. Но радуюсь, что ты въ Москвѣ, и слѣдственно, княгиня спокойна, — ибо чего ей бояться, когда ты съ ней? И досадно, и скучно слушать все одну же исторію и по горло купаться въ глупости. Но мой совѣтъ — усмирить гнѣвъ твой и руководствоваться осторожностію и въ самой досадѣ и негодованіи сохранить благопристойность. Изъ твоего письма вижу твое нетерпѣніе. Это не похоже на умъ, милый другъ. Съ кѣмъ не бываетъ горя! Ни честь твоя, ни имя не могутъ оградить отъ безумца. Непріятность большая, согласенъ; но за то и тебѣ Провидѣніе дало разсудокъ; а ты, исполнивъ долгъ свой, продолжаешь горячиться и смотришь въ увеличительное стекло — на безумца. Терпѣніе! Это все пройдетъ мимо, а ты все
451
останешься князь Вяземскій, владѣлецъ Астафьева и честный человѣкъ. Сожалѣю крайне, что я не съ тобою и не могу раздѣлить твоего безпокойства. Иногда одно слово, сказанное въ пору, полезно. Можетъ быть, я ошибаюсь, подавая тебѣ совѣты, и ты въ самомъ дѣлѣ осторожнѣе и спокойнѣе, нежели на письмѣ, но и ты ошибешься, если подумаешь, что я не трепещу за тебя. Дорого бы далъ за твое спокойствіе и еще разъ повторяю: благоразуміе все исправляетъ. Я болѣе сожалѣю о княгинѣ, нежели о тебѣ, ибо увѣренъ, что въ отсутствіи твоемъ ей было невесело имѣть въ виду нечаянное свиданіе съ растрепаннымъ пугалищемъ. Но и она, когда все пройдетъ — а что не проходитъ? — конечно, первая будетъ смѣяться надъ этимъ бѣшенымъ и надъ своими страхами. Напомни ей лучше обо мнѣ; скажи ей мое усердное почтете; о любви моей ни слова. Ее, конечно, тошнитъ отъ одного слова люблю, съ тѣхъ поръ какъ оно прошло черезъ уста блѣднаго и унылаго, безмолвнаго человѣка. Благодарю за извѣстія твои о Петербургѣ и радуюсь, что ты укралъ у Фортуны нѣсколько пріятныхъ минутъ и отдохнулъ съ людьми, ибо это, право, люди: Блудовъ, столь острый и образованный; Тургеневъ, у котораго доброты достанетъ на двухъ и какого-то аттицизма, весьма пріятнаго и оригинальнаго, человѣкъ на десять; Сѣверинъ, дѣятельный и дѣльный въ такія нѣжныя лѣта; Орловъ, у котораго — рѣдкій случай! — умъ забрался въ тѣло достойное Фидіаса, и Жуковскій, исполненный счастливѣйшихъ качествъ ума и сердца, ходячій талантъ! Это люди! И Карамзинъ, право, человѣкъ необыкновенный, и какихъ не встрѣчаемъ въ обоихъ клубахъ Москвы и Петербурга, и который явился къ намъ изъ лучшаго вѣка, изъ лучшей земли: откуда — не знаю.
452
Плана не получалъ. Трудиться буду, если могу быть полезенъ и время, и здоровье, и обстоятельства позволятъ. Но... но... но... Ты видѣлъ первую часть моихъ Опытовъ. Жаль, что много ошибокъ: чего добраго припишутъ ихъ мнѣ! Но ихъ оговоримъ въ послѣдней части. Скажи мнѣ, каковъ Тассъ мой? Онъ у меня на сердцѣ. Я имъ доволенъ; доволенъ ли ты? Мнѣ нравится планъ и ходъ болѣе, нежели стихи; ты увидишь, что я говорю правду, когда прочитаешь его въ печати. C’est une pièce à effet. Прочитай ее Тончи, сдѣлай одолженіе. Если онъ похвалитъ, онъ, знатокъ италіянской литературы, то я буду внѣ себя отъ радости: онъ и Дмитріевъ. А уранги могутъ говорить, что̀ угодно. Скажи по совѣсти, какова моя проза: можно ли читать ее? Если просвѣщенные люди скажутъ: это пріятная книга, и слогъ красивъ, то я запрыгаю отъ радости. Самъ знаю, что есть ошибки противъ языка, слабости, повторенія и что-то ученическое и дѣтское: знаю и увѣренъ въ этомъ, но знаю и то, что если меня немного окуражитъ одобреніе знатоковъ, то я со временемъ сдѣлаю лучше. Пускай говорятъ, что̀ хотятъ, строгіе судьи и кумы славенофиловы! Не для нихъ пишу, и они не для меня; но не понравиться тебѣ и еще тремъ или четыремъ человѣкамъ въ Россіи больно, и лучше бросить перо въ огонь. Скоро я отправляюсь въ Петербургъ противъ желанія моего: приходитъ осень, я боленъ, лѣкарей здѣсь нѣтъ. Притомъ же и хлопоты меня выживаютъ. Что пишешь ты? Не пора ли и тебя въ клѣтку? Право, пора! Василій Львовичъ пусть одинъ порхаетъ по волѣ: отъ Аглаи въ Вѣстникъ и изъ Вѣстника въ Труды любителей. Я посылаю къ Каченовскому кучу переводовъ. Увидишь ихъ въ Вѣстникѣ. C’est le chant du cygne. Хочу, если моя книга будетъ имѣть какой-нибудь
453
успѣхъ, приняться за поэму Русалку и за словесность русскую. Хочется написать въ письмахъ маленькій курсъ для людей свѣтскихъ и познакомить ихъ съ собственнымъ богатствомъ. Въ деревнѣ не могу приняться за этотъ трудъ, требующій книгъ, совѣтовъ и здоровья, и одобрительной улыбки дружества. Спасибо! Ты правду говоришь, что меня надобно немного полелѣять. Я, какъ птица, въ сѣтяхъ у хлопотъ и боюсь оставить въ нихъ мои перья и талантъ мой. Провидѣніе, будь ко мнѣ помилостивѣе! Друзья, не переставайте любить меня! Прости, будь мудръ, аки мравій, аки змѣя и добръ, аки песъ!
Добрыня и сынъ его, юный Озаръ, обреченный дочери Оскольдовой, сопутники Оскольда, спѣшатъ настигнуть воинство его, идущее по Днѣпру въ окрестностяхъ Кіева, воевать Царьградъ. Радость молодаго Озара, въ первый разъ препоясаннаго мечемъ. Задумчивость Добрыни. Они сбиваются съ пути. Буря. Находятъ пристанище у старца, древняго волхва. Онъ предсказываетъ Добрынѣ славное потомство, если спасетъ сына своего отъ очарованій Лады, днѣпровской русалки. Нетерпѣніе Озара. Они настигаютъ воинство, расположенное на берегахъ Днѣпра, при шумныхъ порогахъ. Пиршество воинское. Пѣсни. Озаръ, утомленный трудами, засыпаетъ: ему является во снѣ Лада во всей красотѣ; встревоженный, просыпается, призываетъ на помощь имя невѣсты своей, но образъ Лады глубоко запечатлѣвается въ его сердцѣ.
Задумчивый Озаръ послѣдуетъ войску. Добрыня разстается съ сыномъ и идетъ по повелѣнію Оскольда отражать племена Булгаровъ. Совѣты его сыну. Юноша клянется повиноваться ему. Между тѣмъ Лада, непріятельница волхва, желаетъ заманить
454
въ свои сѣти его правнука. Является въ видѣ лани передъ войскомъ юноши; товарищи Оскольда покидаютъ ладьи, садятся на коней и скачутъ за ланью. Ихъ опережаетъ Озаръ. Онъ забываетъ совѣтъ волхва не переступать за цвѣточныя цѣпи въ лѣсу. Скачетъ за ланью. Преслѣдуетъ ее напрасно до самыхъ береговъ Днѣпра. Усталый, засыпаетъ. Русалки опутываютъ его цѣпями.
Онъ просыпается въ царствѣ Лады. Кристальные чертоги ея. Описаніе жизни русалокъ. Веселость. Ихъ ночныя празднества и жертвы Лады, Любовь Лады. Озаръ счастливъ.
Но войско возвращается съ побѣды. Озаръ слышитъ голоса товарищей, видитъ ихъ сквозь тонкую влагу. Его отчаяніе. Между тѣмъ Добрыня прибѣгаетъ къ волхву. Его чародѣйства. Они шествуютъ по Днѣпру ночью. Лунное сіяніе. Озаръ скрывается изъ рукъ Лады. Ея отчаяніе.