205
CIV.
——
3-го октября (1812 г. Нижній-Новгородъ).
Я обрадовался твоему письму, какъ самому тебѣ. Отъ Карамзиныхъ узналъ, что ты поѣхалъ въ Вологду, и не могъ тому надивиться. Зачѣмъ не въ Нижній? Впрочемъ, все равно! Нѣтъ ни одного города, ни одного угла, гдѣ бы можно было найти спокойствіе. Такъ, мой милый, любезный другъ, я жалѣю о тебѣ отъ всей души; жалѣю о княгинѣ, принужденной тащиться изъ Москвы до Ярославля, до Вологды, чтобы родить въ какой-нибудь лачугѣ; радуюсь тому, что добрый геній тебя возвратилъ ей, конечно, на радость. При всякомъ несчастіи, съ тобой случившемся, я тебя болѣе и болѣе любилъ: Сѣверинъ тому свидѣтель. Но дѣло не о томъ. Ты меня зовешь въ Вологду, и я, конечно, пріѣхалъ бы, не замедля минутой, еслибъ была возможность, хотя Вологда и ссылка для меня одно и то же. Я въ этомъ городѣ бывалъ на короткое время и всегда съ новыми огорченіями возвращался. Но теперь увидѣться съ тобою и съ родными для меня будетъ пріятно, если судьбы на это согласятся; въ противномъ случаѣ я рѣшился, и твердо рѣшился, отправиться въ армію, куда и долгъ призываетъ, и разсудокъ, и сердце, сердце, лишенное покоя ужасными произшествіями нашего времени. Военная жизнь и биваки меня вылѣчатъ отъ грусти. Москвы нѣтъ! Потери невозвратныя! Гибель друзей, святыня, мирное убѣжище наукъ, все осквернено шайкою варваровъ! Вотъ плоды просвѣщенія или, лучше сказать, разврата остроумнѣйшаго народа, который гордился
206
именами Генриха и Фенелона. Сколько зла! Когда будетъ ему конецъ? На чемъ основать надежды? Чѣмъ наслаждаться? А жизнь безъ надежды, безъ наслажденій — не жизнь, а мученіе. Вотъ что меня влечетъ въ армію, гдѣ я буду жить физически и забуду на время собственныя горести и горести моихъ друзей.
Здѣсь я нашелъ всю Москву. Карамзина, которая тебя любитъ и любитъ и уважаетъ княгиню, жалѣетъ, что ты не здѣсь. Мужъ ея поѣхалъ на время въ Арзамасъ. Алексѣй Михайловичъ Пушкинъ плачетъ неутѣшно: онъ все потерялъ, кромѣ жены и дѣтей. Василій Пушкинъ забылъ въ Москвѣ книги и сына: книги сожжены, а сына вынесъ на рукахъ его слуга. Отъ печали Пушкинъ лишился памяти и на силу вчера могъ прочитать Архаровымъ басню о соловьѣ. Вотъ до чего онъ и мы дожили! У Архаровыхъ сбирается вся Москва или, лучше сказать, всѣ бѣдняки: кто безъ дома, кто безъ деревни, кто безъ куска хлѣба, и я хожу къ нимъ учиться физіономіямъ и терпѣнію. Вездѣ слышу вздохи, вижу слезы — и вездѣ глупость. Всѣ жалуются и бранятъ Французовъ по французски, а патріотизмъ заключается въ словахъ: point de paix! Истинно много, слишкомъ много зла подъ луною; я въ этомъ всегда былъ увѣренъ, а нынѣ сдѣлалъ новое замѣчаніе. Человѣкъ такъ сотворенъ, что ничего вполнѣ чувствовать не въ силахъ, даже самаго зла: потерю Москвы немногіе постигаютъ. Она, какъ солнце, ослѣпляетъ. Мы всѣ въ чаду. Какъ бы то ни было, мой милый, любезный другъ, такъ было угодно Провидѣнію!
Тебѣ же, какъ супругу и отцу семейства, потребна рѣшительность и великодушіе. Ты не все потерялъ, а научился многому. Одиссея твоя почти кончилась. Умъ былъ, а разсудокъ пришелъ. Не унывай и наслаждайся
207
пока дружбою людей добрыхъ, въ числѣ которыхъ и я: ибо любить умѣю моихъ друзей, и въ горѣ они мнѣ дороже. Кстати о друзьяхъ: Жуковскій, иные говорятъ — въ арміи, другіе — въ Тулѣ. Дай Богъ, чтобы онъ былъ въ Тулѣ и поберегъ себя для счастливѣйшихъ временъ. Я еще надѣюсь читать его стихи; надѣюсь, что не все потеряно въ нашемъ отечествѣ, и дай Богъ умереть съ этой надеждою. Если же ты меня переживешь, то возьми у Блудова мои сочиненія, дѣлай съ ними что хочешь; вотъ все, что могу оставить тебѣ. Можетъ быть, мы никогда не увидимся! Можетъ быть, штыкъ или пуля лишитъ тебя товарища веселыхъ дней юности... Но я пишу письмо, а не элегію; надѣюсь на Бога и вручаю себя Провидѣнію. Не забывай меня и люби, какъ прежде. Княгинѣ усердно кланяюсь и желаю ей счастливо родить сына, а не дочь. Константинъ Батюшковъ.
Познакомься съ моимъ зятемъ и полюби его: онъ добрый человѣкъ и меня любитъ, какъ брата. Засвидѣтельствуй мое почитаніе Юрію Александровичу; мы думали здѣсь, что онъ поѣхалъ въ Казань. Пиши въ Нижній-Новгородъ и не пропусти почты: иначе письмо твое меня не застанетъ. Я рѣшился ѣхать въ Петербургъ къ должности, или въ армію, тотчасъ по полученіи денегъ. Я не пишу о подробностяхъ взятія Москвы варварами: слухи не всѣ вѣрны, да и къ чему растравлять ужасныя раны?