122
LXIV.
——
Давно уже отъ тебя нѣтъ извѣстій! Здоровъ ли ты? Я пишу сегодня нарочно съ отъѣзжающимъ отсюда Володиміромъ Сергѣевичемъ Филимоновымъ, котораго прошу полюбить, какъ добраго моего пріятеля. У него мало знакомыхъ въ Петербургѣ; если можешь быть въ чемъ-нибудь ему полезнымъ, то будь! Однимъ словомъ, оправдай высокое и доброе мнѣніе, которое объ тебѣ имѣютъ люди званія нашего.
Я на тебя начинаю сердиться. Ты заставилъ писать ко мнѣ Полозова, а самъ ни строчки о своей радости. На что это похоже? Я же былъ внѣ себя, узнавъ, что ты получилъ еще мѣсто: это лучше ассессорства, ты знаешь самъ почему. Получилъ ли мои книги?
У васъ еще было засѣданіе въ Бесѣдѣ? Бога ради отпиши мнѣ объ этомъ. Правда ли, что Хвостовъ написалъ и проговорилъ: «Съ богами говорить не должно безтолково». А съ людьми какъ? Муравьевъ-Апостолъ
123
читалъ Жизнь Горація? Я бьюсь объ закладъ, что это было хорошо. Державинъ... но объ этомъ ни слова! Браво, Шихматовъ, молодецъ! Я читалъ въ Цвѣтникѣ рецензію (которая истинно смѣшна, особливо конецъ, гдѣ выписанъ планъ, ходъ и слогъ поэмы Петра въ нѣсколькихъ строкахъ) и съ вожделѣніемъ прочиталъ игривые стихи его сіятельства къ своему братцу, стихи, которые, конечно, затмятъ славу безбожника Вольтера въ этомъ родѣ, стихи, въ которыхъ
....роскошество, чудовище престранно,
На яствахъ возлежа, питается пространно.
Безподобно! Роскошь, лежащая на пастетахъ, котлетахъ и подовыхъ пирогахъ: мысль жирная, оригинальная и — такъ сказать — немного смѣлая! Кто писалъ рецензію на Шишкова? А она истинно хороша! Признайся, любезный Николай, вздохнувъ отъ глубины сердца твоего, что Шишковъ ни по французски, ни (увы!) по русски не знаетъ. Виватъ, умныя головы!
У насъ карусель, и всякій день кому носъ на сторону, кому зубъ вонъ!
Самарина ко мнѣ писала. И я увѣдомилъ ее о твоемъ ассессорствѣ.
Я скоро ѣду... куда? — и самъ не знаю. Но ты, мой другъ, по обычаю древнихъ, поклонись усердно своему пенату, вылей передъ нимъ капли три помоевъ чайныхъ, либо кофейныхъ, увѣнчай его, за недостаткомъ дубовыхъ листьевъ, листами Анастасевичева журнала — и можетъ быть, я явлюсь къ тебѣ, неожиданный гость:
Tunc veniam subito, ne quisquam nuntiet ante,
Sed videar coelo missus adesse tibi...
какъ я пріѣхалъ нѣкогда изъ Финляндіи. И ты мнѣ обрадуешься, и ты прослезишься, и я тебя обойму такъ
124
крѣпко, такъ крѣпко къ сердцу, что сія минута будетъ блаженнѣйшая къ моей жизни. А пока я очень скученъ, другъ мой! Ахъ, еслибъ ты могъ читать въ моемъ сердцѣ! Но лучше читай Шихматова посланіе къ братцу!
<>Приписка В. А. Жуковскаго.
<>Жуковскій сердечно обнимаетъ любезнаго Николая Ивановича и желаетъ ему здоровья, удовольствій и болѣе досуга, чтобы почаще быть наединѣ съ Гомеровымъ геніемъ.