17
XI.
——
1-го іюня 1808 г. (На походѣ въ Финляндіи).
Прерву теперь молчанья узы
Для друга сердца моего.
Давно ты отъ лѣнивой музы
Давно не слышалъ ничего.
И можно ль пѣть моей цѣвницѣ
Въ пустынѣ дикой и пустой,
Куда никакъ нельзя царицѣ
Поэзіи придти младой!
И мнѣ ли пѣть подъ гнетомъ рока,
Когда меня судьба жестока
Лишила друга и родни?...
Пусть хладныя сердца одни
Средь моря бѣдствій засыпаютъ
И взоръ спокойно обращаютъ
На гробы ближнихъ и друзей,
На смерть, на клевету жестоку,
Ползущу низкою зміей,
Чтобъ рану нанести жестоку
И непорочности самой.
Но мнѣ ль съ чувствительной душой
Быть въ мірѣ золъ спокойной жертвой
И клеветы, и разныхъ бѣдъ?...
Увы, я знаю, что сей свѣтъ
Могилой созданъ намъ отверстой,
Куда падетъ, сраженъ косой,
И царь съ вѣнчанною главой,
И пастырь, и монахъ, и воинъ!
Ужели я одинъ достоинъ
И вѣчно жить, и быть блаженъ?
Увы, здѣсь всякъ отягощенъ
Ярмомъ печалей и цѣпями,
Которыхъ намъ по смерть руками
Столь слабыми, нельзя сложить
Но можно ль ихъ, мой другъ, влачить
18
Безъ слезъ, не сокрушась душевно?
Скорѣе моремъ льзя безбѣдно
На валкой ладіѣ проплыть,
Когда Борей разширитъ крилья,
Безъ вѣтрилъ, снастей и кормилъ
И къ небу взоръ не обратить.
Я плачу, другъ мой, здѣсь съ тобою,
А время молніей летитъ.
Ужь мѣсяцъ свѣтлый надо мною
Спокойно въ озеро глядитъ,
Все спитъ подъ кровомъ майской нощи,
Едва ли водопадъ шумитъ,
Безмолвенъ долъ, вздремали рощи,
Въ которыхъ лучъ луны скользитъ
Сквозь вѣтви, на землю склоненны,
И я, Морфеемъ удрученный,
Прерву цѣвницы скорбный гласъ,
И, можетъ, въ полуночной часъ
Тебя въ мечтѣ, мой другъ, познаю
И разъ еще облобызаю....
Вотъ тебѣ и стихи. Ожидаю хоть словца отъ твоей музы; стыдно бы ей было не отвѣчать, риѳмы намъ ничего не стоятъ. Прости, мой другъ, пиши мнѣ поболѣе. Поклонись Дмитревымъ; я къ нимъ писать буду, но теперь право не въ силахъ. Конст. Б.