408

А. И. МАЗУНИН

Три стихотворных переложения «Жития» протопопа Аввакума

Автобиография протопопа Аввакума, опубликованная впервые почти сто лет назад,1 до сих пор вызывает интерес не только специалистов — исследователей древнерусской литературы и языка, но также писателей, художников, поэтов.2

Известно несколько стихотворных переложений и переработок «Жития» протопопа Аввакума, из которых мы остановимся только на трех, наиболее полных. Это поэмы Д. С. Мережковского «Протопоп Аввакум» и Максимилиана Волошина «Протопоп Аввакум», а также «Протопопица» Арсения Несмелова. Поэмы Мережковского и Волошина известны давно; поэма Несмелова почти неизвестна советским читателям: она была напечатана за рубежом в небольшом количестве экземпляров.3

Поэма Д. С. Мережковского «Протопоп Аввакум» написана в 1887 г.; впервые опубликована в его сборнике «Стихотворения»4 не полностью: цензура не разрешила печатать те места поэмы, которые содержали резкие, по мнению цензора, отзывы Аввакума о боге и вере, духовенстве, судившем протопопа, и жестокостях никониан. Целиком поэма была напечатана только в 1904 г.,5 причем для нового издания автор переработал и значительно сократил 5-ю главу, убрав из нее строки, в которых Аввакум вспоминает о своей жажде любви и счастья в молодые годы, как не соответствовавшие представлению Мережковского об Аввакуме.

Мережковский ставит целью показать Аввакума жертвой и мучеником никониан, прославить готовность протопопа «страдать за убеждения»,6 вызвать сочувствие к нему. Из богатого событиями и фактами «Жития» Мережковский отбирает лишь сцены, показывающие страдание и смирение протопопа. Аввакум-борец, человек громадной энергии и воли не интересует Мережковского и чужд ему, воспевавшему не борьбу, а безволие, увядание, смерть.7

409

Некоторые сцены «Жития» в передаче Мережковского претерпевают существенные изменения. Вспоминая случай спасения от неминуемой смерти двух «замотаев», Аввакум, все «Житие» которого носило характер назидания «слышателю», на конкретном примере показывает применение заповеди: «прощайте ненавидящим вас» (при Пашкове один из «замотаев» «крови проливал и моея головы искал»; Аввакум «и другова такова же увез замотая»).8 Протопоп сохранил жизнь «замотаям», в прошлом своим смертельным врагам, спрятав одного из них в лодке под постель, на которую легла протопопица с дочерью; искавшие «замотая» казаки не потревожили женщин.

У Мережковского вместо конкретного, в прошлом личного недруга протопопа появляется клейменый бродяга, со следами оков на руках, очевидно, каторжник, скрывающийся от погони, — явная модернизация аввакумовского «замотая». Решающая роль в его спасении, вопреки «Житию», отведена протопопице, которая спешит спрятать беглого, в то время как протопоп хотел лишь «обнять» его и «как брату, кто б он ни был, слово доброе сказать».9 Очень скромным выглядит в поэме предсмертное желание Аввакума: он униженно просит у бога «хоть последний уголок в святом раю», где он мог бы видеть «милых деток, видеть Марковну мою».10 Слишком незначительная награда для Аввакума, которому, по его же словам, еще при жизни «сын божий покорил за темничное сидение и небо, и землю».11

Противоречит мировоззрению Аввакума и его последний завет: проповедь любви и прощения злейшим врагам протопопа — никонианам: «Так возлюбим же друг друга — вот последний мой завет... Все в любви — закон и вера... Выше заповеди нет».12

Но, как известно, протопоп мечтал расправиться с никонианами, «перепластать»13 при удобном случае их всех во главе с Никоном. Непримиримую ненависть к злейшим своим врагам — никонианам, а не любовь и прощение завещал Аввакум и старообрядцам.

Поэма Д. С. Мережковского, в которой Аввакум показан только смиренным страдальцем и мучеником, примирившимся со своей судьбой и врагами, слишком обедняет и принижает образ протопопа.14

Совершенно прав был Н. Михайловский, оценивший поэму Мережковского как «чрезвычайно слабое» произведение, в котором поэт ушел «совсем в сторону от Аввакума».15

В поэме Максимилиана Волошина «Протопоп Аввакум»16 «Житие» изложено более полно, чем у Д. С. Мережковского: охвачено больше событий

410

и фактов. В представлении поэта Аввакум — «огонь, одетый пеплом плоти», посланный на землю из «небесного Иерусалима». Он явился в мир, чтобы показать людям пример «неослабного страдания» ради Христа. Между рождением «по подобию небесного огня» и огненным, через пламя костра, возвращением на небо протекает земная жизнь Аввакума, полная страданий. Для повествования о земной жизни протопопа Волошин использует не только автобиографию Аввакума, но и его «Книгу бесед», послания и челобитные (I, II и V) царю Алексею Михайловичу. Жизнь Аввакума в поэме полна символики, причем автор не только использует символику «Жития» (например, видение Аввакумом трех кораблей), но и придает отдельным вполне реальным фактам символическую трактовку: заключение Аввакума в тюрьму — это способ скрыть от народа «огненного» проповедника: «думали погасну, а я молитвами да бдениями све́чу на весь крещеный мир»;17 костер, на котором сжигают Аввакума, становится символом огненного корабля, увозящего протопопа на небо. Вся жизнь Аввакума трактуется Волошиным как сплошная цепь испытаний, которые по воле бога переносит протопоп с одной целью: показать людям пример «неослабного страдания» за Христа и веру. Аввакуму, почти лишенному активности, остается умолять бога избавить его от непосильной миссии, «понеже бремя тяжко», но единственным выходом из положения остается смерть, которую протопоп с радостью принимает и сам спешит поджечь костер — «корабль мой огненный», который увезет его «на родину», «в Иерусалим небесный».

Таким образом, реально-историческая фигура Аввакума подменяется в поэме образом мистика, действующего по велению неба и лишенного своей воли.

В 1939 г. в Харбине вышла поэма Арсения Несмелова «Протопопица»,18 написанная по мотивам «Жития» протопопа Аввакума. Несмелов не стремится к передаче многогранного образа Аввакума; поэма посвящена изображению взаимоотношений Аввакума и его жены Анастасии Марковны.

Автор — русский эмигрант (умер в 1945 г.), оторванный от родной земли. Ему чужда и враждебна современная Россия, от которой он бежит в прошлое и скорбит об «утраченной» вере предков, о целостности их характера, которые «не завещаны» потомкам. Противопоставляя современникам, «людям из жести», прадедов, «отлитых из другого металла», автор обращается к «старому тому Житию Аввакумова», со страниц которого встают перед ним цельные и сильные человеческие характеры людей давно минувшей эпохи. В Аввакуме Несмелов видит человека несгибаемого характера и сильной воли, талантливого писателя и умную, смелую личность:

Был он смел и умен. И писателем был
Беспощадным для гнили и нечисти, —
Огневое перо он себе раздобыл
Без указок риторики греческой,19

а жизнь и особенно мученическую смерть протопопа на костре рассматривает как события общерусского значения:

И сгорит протопоп в купине огневой
И Россию костер опалит его.20

411

Большое внимание уделяет Несмелов верной подруге Аввакума — Анастасии Марковне, «замечательной русской женщине, стойкой и сильной духом».21 Анастасия Марковна принадлежала к числу тех скромных, но самоотверженных русских женщин, о которых столько прочувствованных слов сказано в нашей литературе. «Сирота из сельца из Григорова», опора и поддержка Аввакума в его нелегкой судьбе, «помощница ко спасению», она делила с протопопом многочисленные горести и редкие радости их совместной супружеской жизни. Вместе с мужем и детьми Анастасия Марковна переносила ужасы сибирской ссылки и даже, по мнению Несмелова, предварила судьбу жен декабристов:

Через двести годов этим самым путем
Полетят Трубецкая с Волконскою.22

Несмелов не только излагает известные по «Житию» факты отношения Аввакума к жене, но старается воссоздать образ Анастасии Марковны, «ясноглазой» супруги протопопа, со всеми ее переживаниями. Он стремится показать трагедию женщины, насильно оторванной от мужа и сознающей постепенное отчуждение и охлаждение человека, с которым прожита долгая и трудная жизнь.

Заключенная в Мезени, Анастасия Марковна разлучена со своим «Петровичем»; вести от мужа не приносят ей облегчения: в «исступлении древлепророческом» Аввакум шлет жене послания, в которых не хватает простых и теплых слов утешения, «Петровича нет меж священных цитат», послания его звучат «как Апостола чтение». Это не письма прежнего любящего и заботливого мужа, а поучения сурового подвижника, который чувствует, что «при жизни становится свят».23 Целиком захваченный борьбой за старую веру, обличая никониан, утешая и ободряя «верных», Аввакум и «подружию», и детей своих не выделяет из числа остальных «горемык миленьких», страдающих за двуперстие. Горькое чувство одиночества, тоска и отчаяние становятся уделом супруги «священномученного» протопопа: «... одиночество жжет. Опускает тюрьма навсегда свою крышу над старицей».24 Знал или не знал Несмелов о том, что «крыша тюрьмы» не навсегда опустилась в Мезени над Марковной (она умерла в Москве в 1710 г., на 28 лет пережив своего «Петровича»),25 здесь не имеет значения — автор подчеркивает, что с утратой «Петровича» жизнь Марковны кончилась раньше ее физической смерти.

Выделив из «Жития» протопопа Аввакума лишь один частный вопрос — семейные отношения протопопа, Несмелов основное внимание уделяет образу Анастасии Марковны; личность самого Аввакума, обрисованная кратко, нужна автору только как пример сильного человеческого характера, который можно противопоставить «измельчавшим» потомкам. Эта мысль, ясно выраженная в поэме и определяемая политической позицией и взглядами автора-эмигранта, снижает ценность интересно задуманной и живо написанной поэмы.

Приведенные нами интересные во многих отношениях попытки отражения в поэзии личности протопопа Аввакума не создают еще всестороннего

412

художественно-совершенного произведения, в котором нашел бы воплощение во всем своем историческом значении и поэтической выразительности образ протопопа Аввакума, каким он предстает перед нами со страниц его «Жития», других его сочинений и свидетельств современников.

Образ Аввакума, яркой и колоритной фигуры русской жизни XVII в., «Петра Великого, только в обратную сторону» (Н. С. Тихонравов), стойкого борца и талантливого писателя, еще ждет своего художественного воплощения и своего поэта.

—————

Сноски

Сноски к стр. 408

1 Н. С. Тихонравовым в «Летописи русской литературы и древностей» (1859—1860, кн. 6, М., 1861, стр. 117—173).

2 В. И. Малышев. 1) Русские писатели о «Житии» протопопа Аввакума. — ТОДРЛ, т. VIII. М. — Л., 1951, стр. 388—391; т. IX, 1952, стр. 404; 2) Библиография сочинений протопопа Аввакума и литературы о нем 1917—1953 годов.— ТОДРЛ, т. X, 1954, стр. 443—446.

3 Указана мне В. И. Малышевым, рукописной картотекой которого по Аввакуму я пользовался при работе над статьей.

4 Д. С. Мережковский. Протопоп Аввакум. — Сб. «Стихотворения» (1883—1887). СПб., 1888, стр. 157—176.

5 Д. С. Мережковский. Протопоп Аввакум. — Собрание стихов, изд. Скорпион. М., 1904. (В дальнейшем ссылки по этому изданию).

6 Энциклопедический словарь Брокгауза-Эфрона, т. XIX. СПб., 1896, стр. 114.

7 Аввакум-писатель также не получил никакого отражения в поэме, хотя Д. С. Мережковский широко пользовался языком сочинений Аввакума, помещая часто отрывки из его посланий (см., например, «Петр и Алексей»: Полн. собр. соч., изд. Сытина, М., 1914, ч. I, стр. 153, 160, 167 и др.; ч. II, стр. 150—151, 166, 167—170, 248 и др.).

Сноски к стр. 409

8 РИБ, т. 39, Памятники истории старообрядчества XVII в., кн. I, в. 1. Л., 1927, стлб. 32.

9 Д. С. Мережковский. Протопоп Аввакум, стр. 145.

10 Там же, стр. 148.

11 Челобитная (V) царю Алексею Михайловичу. — РИБ, т. 39, стлб. 764.

12 Д. С. Мережковский. Протопоп Аввакум, стр. 148.

13 Челобитная царю Федору Алексеевичу. — РИБ, т. 39, стлб. 768.

14 Любопытно, что отдельные отрывки поэмы Мережковского перешли в народные песенники XX в. (см.: ИОРЯС, 1914, кн. 1, стр. 13) и в сборники старообрядческих духовных стихов (см. сборники, изданные московскими, уральскими и рижскими старообрядцами в 1907—1916 гг.).

15 Н. Михайловский. Литература и жизнь. — Русская мысль, 1892, кн. 5, стр. 139—140.

16 Поэма М. Волошина впервые опубликована в журнале «Земля родная» (Киев, 1918, № 1, стр. 13—31). Отзыв: газ. «Полтавский день», 11 декабря 1918 г., № 169. Перепечатки: Демоны глухонемые. Харьков, 1919; Берлин, 1927. В работе мы пользуемся харьковским изданием 1919 г.

Сноски к стр. 410

17 М. Волошин. Протопоп Аввакум, стр. 15.

18 Арсений Несмелов. Протопопица (поэма). Харбин, изд. Гоммера, 1939, 16 стр.

19 Там же, стр. 5.

20 Там же.

Сноски к стр. 411

21 «Образ Марковны... не раз привлекал к себе внимание писателей и ученых, например И. С. Тургенева, Г. В. Плеханова, А. М. Горького, А. Н. Толстого и др.» (В. И. Малышев. Неизвестные и малоизвестные материалы о протопопе Аввакуме. — ТОДРЛ, т. IX, стр. 387).

22 Арсений Несмелов. Протопопица, стр. 7.

23 Там же, стр. 16.

24 Там же.

25 Г. Есипов. Раскольничье дело в XVIII веке. М., 1861; В. И. Малышев. Неизвестные и малоизвестные материалы о протопопе Аввакуме, стр. 387.